Даже представлять не хочу, что Костя там рассмотрел и надумал!

— Всё сказал? А то мне идти надо, — обращаюсь к Смоленскому.

Жаль, вполне прозрачный намёк на то, что кое-кому здесь ни разу не рады и ему пора валить отсюда, — абсолютно проигнорирован. На губах Тимура растягивается небрежная ухмылка.

— Документы, золотце.

Теперь и я хмурюсь.

— Какие ещё документы?

Ухмылка Тимура становится лишь шире. А сам брюнет окидывает меня демонстративно-снисходительным взглядом с головы до ног.

— Которые на пикап, — поясняет с таким видом, будто говорит маленькому ребёнку не совать пальцы в розетку.

Млять!

— Документы на пикап? — напрягаюсь я моментально.

Со всей этой своей эмоциональной неразберихой, я про них банально не вспоминаю. Они ж всегда по-умолчанию в бардачке валяются. А тут…

— Забыл тебе их утром отдать, когда ты ключ забирала, — по-прежнему самым бессовестным образом ухмыляется брюнет, вытаскивая из внутреннего кармана куртки страховку и свидетельство о регистрации транспортного средства. — Или они тебе не нужны? — вопросительно выгибает бровь.

Не знаю, кого в этот момент я мечтаю придушить больше. Его, за все эти издёвки и игру на публику. Или же себя. За то, что я — такая бестолочь и регулярно ведусь.

— Догадайся, ты же такой умный, — кривлюсь больше от собственных мыслей, нежели от услышанного, и слегка склоняюсь, чтобы забрать документы.

На удивление, регистрационные бумаги оказываются у меня буквально сразу. Однако разогнуться обратно уже не удаётся. Пока я порывистым жестом перехватываю документы, Тимур — моё запястье.

— Что, даже спасибо не скажешь? — тянет на себя.

А я… Я определяюсь, да!

Однозначно из нас двоих придушить надо не меня!

— Ну, почему же? — усмехаюсь ответно. — Скажу… — прищуриваюсь со злостью. — Спасибо, — выдаю через небольшую паузу, снова замолкаю, а после, на едином выдохе, цепляя нарочито ласковую улыбку, дополняю елейным тоном: — И катись ты ко всем чертям, Смоленский.

В глазах цвета хвои вспыхивает такая необъятная ярость, что будь во мне хоть чуточку немного больше адекватности, я бы точно взяла все свои слова назад, попросила прощения и может быть даже сама себя бы наказала за проявленную дерзость — всё не настолько жутко. Но ничего подобного я, конечно же, не делаю. С самым благопристойным видом отцепляю его пальцы от своего запястья, пока мужчина продолжает сверлить меня взглядом с такой маниакальной враждебностью, что скоро в моей голове ментальная дырка появится. И дальше тоже делаю вид, будто меня не трогают его эмоции. Сжав документы крепче, разворачиваюсь и направляюсь к Косте, который успевает выйти из своей машины и идёт мне навстречу.

— Привет, — выдаю с фальшивой радостью, махнув ему рукой. — Не знала, что ты приедешь.

— И сам не собирался. Но проезжал мимо, вот и… — разводит руками старший брат школьной подруги. — Я за Леной, — поясняет цель своего появления.

В его глазах светится неодобрение, когда он косится за мою спину, подозреваю, на Смоленского. Но никак не комментирует. К тому же, владелец “Атласа” ненадолго задерживается во дворе. Как только я отхожу от него, Тимур поднимается с качели и возвращается к своей машине, припаркованной перед воротами усадьбы. Оборачивается лишь раз, прежде чем усесться за руль “McLaren”. На этот раз я не улавливаю в глазах цвета хвои ни единого намёка на былую ярость. Скорее… полнейшее равнодушие. Ледяное. Колючее. Самым странным образом задевающее что-то глубоко внутри меня куда глубже и острее всего остального.

С чего бы?!

— Ты с работы, да? — отвлекаю саму себя, сосредоточившись на своём новом госте. — Голодный, наверное.

Больше не смотрю в сторону ворот. Но и так знаю, что “McLaren” отъезжает. Шум вылетающего из-под колёс гравия только глухой не услышит.

— А что, здесь ещё и кормят? — улыбается мне в ответ Костя.

— А ты как думал? — округляю глаза в театральном возмущении.

А ещё очень стараюсь не думать о том, что один невыносимый мужчина только что уехал, будучи под градусом. Тревожные мысли о том, как бы с ним ничего не случилось в итоге на дороге, я тоже задвигаю куда-поглубже. Как и то, с чего бы мне вообще о нём беспокоиться. После всего-то.

Всё уже…

И не болит почти.

Завершение рабочей недели не радует окончанием моих трудовых подвигов. Наоборот. Вечер пятницы требует ещё больших усилий. Заодно и немалого терпения. Мало того, что Анна Викторовна в одиночку откровенно не справляется с готовкой такого большого объёма блюд, и мне приходится помогать ей на кухне с раннего утра, попутно пытаясь уследить за двумя сорванцами, так ещё и почтившая своим присутствием Фролова-старшая, вместо того, чтобы подсобить, то и дело… бесит!

— Асенька, золотце, всё же, думаю, стоит сдвинуть тот стол немного правее. Как считаешь? — величественно отклонившись на стуле посреди заднего двора, снисходительно указывает пальцем на обозначенное. — А то со стороны террасы смотрится слишком ассиметрично, — вздыхает с величайшим прискорбием.

Поскольку она эту самую пресловутую симметрию определяет вот уже второй час: то относительно входа, которым будут пользоваться гости, то относительно живой изгороди, то относительно того места, где сама сидит, а то ведь данный стул — то самое место, откуда её любимый сын будет произносить торжественную речь…

— Хорошо, Валентина Николаевна, как скажете, — согласно кивает Дмитрий Сергеевич, пока я мысленно закатываю глаза.

Разнорабочий двигает стол. Раз в двенадцатый. Вместе со всем, что на нём находится. Звук сбрякавших тарелок отзывается в моей голове не менее противным скрежетом. Приходится стиснуть зубы крепче, дабы не опускаться до соответствующих комментариев.

— Хм… — задумывается женщина, тщательно оглядывая результат. — Скатерть съехала, — смотрит уже на меня.

Скатерть я поправляю. Тоже в двенадцатый раз. Как и съехавшую с центра стола вазу с цветами. Как и салфетки, которые “будут лучше смотреться, если их поставить чуточку дальше”. Как и стопки тарелок, что “теперь заслоняют обзор на мангал”.

Неудивительно, что прибывших официантов, которые будут обслуживать гостей на период мероприятия, я встречаю, словно они — самые родные и долгожданные люди на всей планете. А в свою спальню я поднимаюсь, мечтая скорее грохнуться на постель от усталости, закрыть глаза и позабыть весь этот юбилей, как страшный сон, нежели готовиться ко встрече первых прибывших.

Мечты-мечты!

В моём шкафу не так много вещей, чтобы предаваться длительным мукам в стиле: “Что же мне надеть?”. Платье тёмно-фиолетового оттенка с V-образным вырезом, длиной до колен, сдобренное по низу кружевом, куплено ещё года три назад, но до сих пор сидит, как влитое, так что выбираю его. Волосы выпрямляю до зеркального блеска. Стрелки при помощи чёрной подводки, тушь и персиковая матовая помада довершают образ. Остаётся лишь вдохнуть глубже, морально подготавливая себя к грядущему, прежде чем отвернуться от зеркала и направиться вниз. Приглашённых — больше сотни. Но что-то глубоко внутри всё равно навязчиво нашёптывает, что это не особо поможет избежать встречи с Тимуром Смоленским, которого я не видела со вторника… Так и выходит. Правда, не совсем тем образом, который представляется.